8:30. Я спускаюсь по щербатой, лестничной клетке, засранной шелухой от семечек и чипсами.

Опять ночью какие то пиздюки ебали друг другу мозги своими мобильниками.

Накачают всякую дрянь и охуевают, словно нашли философский камень.

И чем ближе Новый год, тем больше семечек.

Когда в подъезде тусуются взрослые дяди, всё более-менее аккуратно. Пару пузырьков водки, плавленые сырки и плошка корейской моркови. Всё уложено в пакет и не напрягает. Иногда, конечно, нассут в углу, но именно в углу, а не по всей лестнице, включая перила. Впрочем, за подобную ссанину бывает возмездие от жильцов. А жильцы у нас справедливые.

Прохладно. Близость праздника щекочет нервы, остатками адреналина.

Прохожу мимо подвала. Стараюсь не глядеть в эту тёмную бездну, обрамленную паутиной.

Я всё помню. За пять лет можно привыкнуть, но каждый раз перед Новым годом меня колотит жестокая дрожь, когда я прохожу мимо подвала. Он опять позвал меня. Сука. Когда же наш дом снесут?

9:40. Я на улице Ленина.

Озабоченные прохожие снуют туда сюда, как мальки на мелководье.

Кто-то тащит последнюю ёлку. Кто-то прёт сумку с бухлом и всякой снедью. Некоторые люди просто куда то спешат, словно опаздывают на поезд уходящего года. И только дети беззаботны и счастливы. Для них сказка ещё не кончилась, и дед Мороз не пьяный дядя Коля, а добрый такой волшебник с мешком и подарками.

Блядь. Почему я не верю в сказки. Читаю, но не верю.

Это все подвал. Пять лет назад, я ещё загадывал желания, когда падали звезды.

10:15. Вот эта женщина в сером пуховичке и белых сапожках наверняка одинока.

Она проведет праздник в кругу подруг и перепьёт сухого вина.
Потом придут знакомые парни и один из них отшпилит её в грязном подъезде, торопливо и грубо. Цветы адьюлта испачкают её новый пуховичок и утром, с больной головой придется его застирывать.
Эта случайная близость ещё какое то время будет вспоминаться как подобие романа, а потом перерастет в тошнотворную досаду.

10:20. Мужик в засаленном, шуршащем плаще явно отец троих детей, и его больше беспокоит первая стопка водки, ночной поход к ёлке и «случайное» исчезновение от родных и близких.

Он «срулит» к пацанам из бригады в уютную общагу, где полно бестолкового, но нужного веселья. Там будут прожжённые малярши из СУ 11, которым не надо дарить цветы и торт. Они проглотят всё, что можно проглотить, включая вечную мужскую тоску по путешествиям.

И мужик в плаще будет считать праздник удавшимся, если по пути домой получит пизды от ужравшихся подростков. Дома он «догонится» пивком и, послав всех на хуй, заснёт в кухне, рядом с кормушкой для кота.

10:25. Юноша в очках и с большим пактом, одет в тонкое чёрное пальто. Он спешит на вечеринку, где его ждут друзья студенты.
Эти будут гулять с размахом и рок-н-роллом. Разобьют не одну гитару и окно.

Будет колбаса «салями», оливки, курица гриль и девчонки с мобильниками на тонких шеях.

Среди них найдется, по крайней мере одна девственница и тот из пацанов, кто первый совершит акт дефлорации, будет героем первого дня Нового года.

Может, это будет торопливый очкарик в чёрном пальто, а может и нет. Все зависит от подвала. Выбор за ним. Я человек подневольный.

10:40. Выбор сделан. Я иду за семьянином в плаще и проклинаю порывистый снегопад. Чертовы снежинки лезут в глаза, нос и в настроение.

Мужик впереди прячет свой острый нос в куцый воротник и прибавляет шагу.

Дурак. Он даже не понимает, что избран подвалом. Это великая честь для такого ничтожества.

11:00. Возле забора детского сада на 30 лет Октября, я, наконец то, догоняю его. Достаю водку с перцами и окликаю.

– Эй, земляк, не поможешь эту дрянь уничтожить?

Я вижу, как он озадачен. Я знаю, как он хочет выпить. Но вот незнакомец. Хуй его знает кто он? Я ломаю его сомнения одной фразой.

– Я с бабой своей разругался, заебала ныть про деньги, в пизду всё, нажраться надо – край.

– Наливай, – выдыхает мужик, как бы сбросив тяжкий груз.

– Тут менты, шарят, давай в беседке, у меня и закусь с собой.

11:40. Мы сидим в грязной детсадовской беседке и пьем за жизнь, за мужскую независимость и морской флот.

Расслабленный незнакомец в засаленном плаще «гонит» мне обычную пьяную «шляпу».

С каждой стопкой я трезвею и готовлю «клиента» к предстоящему торжеству.

12:00. Бутылка пуста. Мужик, с какой то животной тоской смотрит на неё и часто моргает мокрыми ресницами. Я решительно встаю.

– Предлагаю продолжить заседание, – бодро говорю я.

– Принимается, – отвечает избранный.

12:25. Мы стоим у моего подъезда. Я чувствую нетерпение подвала. Главное не суетиться. Я хлопаю разомлевшего мужика по жирной спине и предлагаю зайти в подъезд, что бы не мерзнуть. Тот молча идёт к месту действа.

Захлопнулась разьёбанная дверь и зима пропала где-то там, в зазеркалье.

– Ссать не хочешь? – спрашиваю я.

– Да надо бы, – отвечает лох.

– Тогда в подвале, там все ссут.

Тот спускается в страшное чрево и пытается расстегнуть ширинку.

Тут я наношу удар, заранее приготовленным обрезком стальной трубы на три четверти. Мужик валится медленно и тихо.

Я достаю ключи и отпираю ржавый замок. Пахнуло плесенью и адом.

Жертва оказалась на редкость тяжелой. Пришлось попотеть, пока я втащил его в боковой проем, где живут огромные крысы, и капает конденсат. Потом я отодвигаю железный щит, за котором ждут жертву, и переношу тело к священному пролому в стене, в которым ворочалась безграничная, всесильная тьма.

Теперь осталось только ждать, когда придут те, которых я не вижу.

13:00. Я слышу, как они утаскивают тело мужика. Я вижу, как скатывается грязный плащ и течёт кровь. Звук жующих челюстей не портит картины.

Подвал признал подарок. Я буду награждён забвением ещё на год. Но пока что я болезненно осознаю его присутствие. Мне страшно любопытно. Это даже не любопытство – это жажда непознанного. Я должен его увидеть. И я ломаю свой чёртов страх.

Я приближаюсь к пролому, в котором исчезло тело глупого семьянина.

На полу остался только смятый плащ и один ботинок. Кровь впиталась в земляной пол, и я знаю, что этого человека больше не найдут. Никогда.

И вот я один на один с тьмой. Меня колотит, как перед похмельной рюмкой водки.

Я чиркаю одноразовой зажигалкой и подношу её к неизвестности.
Сначала я ослеплен. Затем глаза привыкают к огоньку, и я вижу то, что так желал увидеть. Осколок мутного зеркала отражает моё лицо! Не повезло мне опять.

14:00. Мне осталось только получить чек и забрать пакеты. Вроде всё купил. Жена просила шампанского. Куплю по дороге. Неохота опять стоять в очереди.

14:30. Я вхожу в подъезд, по-прежнему, заваленный шелухой и пакетиками от сухариков.

Проходя мимо подвала, я улыбаюсь.

Я больше ему не принадлежу. Я его не боюсь.

Мне надо принести покупки и готовиться к Новому году. Это самый замечательный праздник на свете. И провести его надо так, чтобы не было мучительно больно.