– Просыпайся ты, чёрт! – журналист Якин толкал Грохотова пальцами в лоб.
В старом общежитии царила тоскливая тишина. И только соседи по комнате мучительно стонали во сне.
Водитель мэра боднул головой, всхрапнул по-антилопьи и открыл глаза.
– Ты, Якин, охуел поди? – тягостно спросил он.
– Скоро мы все охуеем. Зуаб приехал по какой-то рабоче визе. Собирайся на сходку, – ответил нежданный представитель СМИ.
Горохотов вздохнул и принялся искать хоть какие-то носки.

***

Они сидели в ночной забегаловке «Толкачики», на потётрых скамьях, издавна улитых пивом. На столе возвышалась баклажка «Буратино». Рядом валялась пачка орешков.
В помещении больше никого не было кроме пьяной буфетчицы Насти, полуспавшей за прилавком.
– Я приехал от бабушка, – таинственно говорил Зуаб. – Всё плохо.
– А что плохо-то? – спросил Якин.
– Сатана хочет убить мир.
– Это крайне непонятно, – сказал Горохотов.
– Я сам не понимать, что там. Но Беспяткина ищет Дрочио, – пояснил негр.
– Зачем? – удивился Якин.
– Он бомба.
– Ни хуя не ясно. Он ещё вчера утром бухал на Мудиловке, – пробормотал Горохотов.
– Звони ему,- приказал Якин. – У меня денег нет.
Грохотов достал драную Нокию и набрал номер. В тишине раздался противный голос: «Аппарат абонента выключен или находится вне доступа сети».
– Отключил, гад, – Горохотов сбросил вызов.
– Или его отключили, – сказал Зуаб. – Надо найти.
– Да где его найдешь сейчас? Он, может, в лес упиздил за папоротником? – грустно промолвил Якин.
– Стоп! Он по любому заходил к Зухре, если пил на Мудиловке, – встрепенулся водитель мэра.
– Точно. Тут маршрут стопроцентный, – согласился журналист.
Грохотов уже звонил проституткам. Зуаб опустил голову и в досаде изучал бурое пятно на полу.
– Зухра! Это Вова. Где Беспяткин, не знаешь? Нужен срочно. Где он? – тревожно говорил в трубку Горохотов.
Потом он какое-то время слушал и морщил лоб. Его глаза горели, как индикатор записи магнитофона «Союз-111С» – он что-то записывал и это отражалось в его глазах. Прослушав информацию, шофер сказал «спасибо» и повернулся к собеседникам.
– Увезли на «буханке» с охраной. Водилу я знаю. Сейчас будем пытать счастье, – бодро сказал он и снова набрал какой-то номер.
– Грохотов у нас знатный сыщик, – похвастался Якин Зуабу. – Любого из под земли достанет.
– Тут уже не земля, тут – космос, – вздохнул негр.
Горохотов долго ждал ответа.
– Валера… Знаю, что разбудил… Да заткнись ты! Дело срочное. Сам ты мудак, – спокойно говорил в трубку шофер. – Слушай, ты меня знаешь. Я твоих грехов никому не открою, но ты мне сейчас скажешь, куда вы увезли Беспяткина… Ну, тот, который… Бля, ты не понимаешь, я серьёзно говорю.
В трубке на несколько секунд воцарилась тишина. Потом в ней кто-то вздохнул и Грохотов улыбнулся.
– Спасибо. За мной коньяк, – закончил он телефонный разговор.
– Ну? – спросил Якин, постукивая по столу пальцами, словно играя на бонгах.
– На Сокол, в ветлечебницу, – коротко ответил водитель мэра.
– Нахуя? – изумился журналист.
– Может, усыпить? – предположил шофер.
– Нет. Там что-то с пространством, с космосом и какой-то, билять, катастрофой, – грозно сказал Зуаб.
– Придёться вытаскивать. Хуле делать, – подвел итог Якин.
Вся компания бодро снялась с насиженных мест. Буфетчица Настя открыла один глаз и снова его закрыла. Журналист сунул в карман орешки. «Буратино» остался на столе.
Вскоре они мчались на лифтованной «Ниве» в сторону сонного района Сокол. Весь город замер, словно предчувствуя какую-то мерзость. И даже ночь выглядела довольно глупо – со своей-то луной…

***

Грохотов, Зуаб и Якин стояли у калитки ветлечебницы и смотрели на тёмный дом с пластиковыми окнами. Одинокий фонарь обозначил лишь фрагмент здания с вывеской «Областная ветеринарная клиника». Ни внутри, ни снаружи не было даже намека на движение.
– Мне кажется, что твои источники не надёжны, – задумчиво обратился Якин к шоферу.
– Он там, – вдруг уверенно произнес Зуаб. – Я чувствую это.
– И как мы будем всё это ломать? – спросил Грохотов.
– Ебашим стекло. Лезем вовнутрь. И смотрим, что и как, – ответил журналист суровым голосом гопника.
– А сигналка?
– Хуй на неё, успеем…
Через несколько секунд вся компания собралась у тёмного окна с пыльным подоконником. Якин замахнулся кирпичом.
– Стоять, – зловеще прошипел Зуаб. – Там кто-то есть.
Заговорщики-спасатели замерли, словно уголовные монументы на столичном Троекуровском кладбище. Из покосившейся халупы старого дома ветлечебницы, что утонул в тени сиреневых кустов, на скрипучие ступеньки крыльца вышел коротышка в белом врачебном халате. Потоптавшись на досках, он осторожно направился к углу домика, на ходу расстегивая ширинку. Словно настоящий учёный, он обоссал угол строго по грани и, довольно чмокая губами, отправился в обратный путь.
Но на этом пути его встретили – и встретили отнюдь не гостеприимно. Грохотов схватил карлика за шиворот и заткнул рот грязной рукой. Якин подошёл слева, Зуаб справа.
– Где Беспяткин? Отвечай, чучело! – спросил во злобе журналист.
Зуаб сверкнул зубами. Горохотов слегка ослабил хватку.
– Как вы смеете… – чуть не заорал было коротышка.
Но он был грубо скручен группой захвата и занесён в дом.
– Сейчас тебе будут отрывать башку! Знай это. Но есть шанс, – прошипел Якин.
Коротышка выпученными глазами указал в левый угол прихожей. Его подвели к стене – и там произошло нужное нажатие на кодовые кнопки. Комната плавно поехала вниз.
Когда налётчики и Петрик (ну, конечно же, это был он!) оказались в лаборатории, часы Якина показывали три часа ночи.
На кровати, где профессор ожидал увидеть своего подопытного, никого не было. Зато на матрасе у противоположной стены стоял Беспяткин. И был он странен и безмолвен. Казалось, он готовился к прыжку. Но это только казалось.
– Хуле вы так долго. Я уже готов к нирване, – подло сказал Беспяткин.
Петрик потерял сознание.