Несли нас не долго. Вскоре лес кончился. Пперед нами открылась разъёбанная дорога, как перед селом Ключики по елецкой трассе (второй поворот после перекрестка). И по этой дороге нас с почестями пронесли до стены настоящего средневекового города с падающими воротами на цепях и рогатыми башнями. Стоит ли говорить, что вокруг города был вырыт ров, наполненный мутной водой.
Солнце светило мне прямо в очи и я всё время щурился. Видимо, это раздражало наших похитителей. Они тыкали в меня палкой и весьма больно. Суки, кто вы такие, чтобы цивилизованного индивида палкой в спину тыкать?
Доставалось и Якину, который бранился на каком-то алеутском наречии. И только Грохотов и Зуаб болтались на жердинах как патриции, с истинно римским достоинством.
И вот открылись ворота-мост, подняв тучку рыжей пыли. Какие-то трубадуры жахнули кавалерийский сбор на громадных кривых трубах и состоялось внесение тел.
За стеной было полно маленьких людей. Стиль их одежды варьировался от каких-то шкур, до блестящих дутых доспехов. Мне показалось, что я попал в среднебюджетный голливудский фильм про Ричарда Львиное сердце. Не было только Мэла Гиббсона.
Зато посредине площади, на широком помосте, хорошо обозначилась карусель для четвертования и громадная дубовая колода с характерными бурыми пятнами и потёками. Это не радовало, но и не напрягало. После свистопляски с ускорением несколько G, это выглядело легким порно без наручников. Впрочем, окружающая нас публика выражала кровожадный восторг, как перед битвой гладиаторов.
Наконец, нас втащили в некое подобие ратуши – в здание с резко взлетающими вверх сводами и витражами. Правда, нигде не было видно крестов и факелов. Вместо них по стенам разместились какие-то живые пушистые существа, похожие на белок. Они фосфорицировали неприличным голубоватым светом и напоминали недорогие бра. На месте предполагаемого распятия и кафедры стоял громадный резной трон, покрытый тональным лаком. Видать, стоимость этого трона могла соперничать по цене с самим зданием. На троне сидело какое-то существо в малиновой мантии с короной, напоминавшей писсуар на Курском вокзале; причем, ещё тех времен когда туалеты были бесплатными.
Видимо, тип на троне имел вес в местном электорате. Когда он взмахнул каким-то мохнатым жезлом, толпа притихла, а нас освободили от пут и грубо поставили в центре зала. Опять, сука, какое-то судилище. Что за хуйня такая?
Этот волосатый мини-викинг ощерил свою грязную, клыкастую пасть и проревел:
– А как это вы, наглецы, на мою собственность покушаться посмели, а?
Толпа взревела негодованием, то ли потому, что частная собственность здесь в охуенном почёте, то ли просто полизать жопу местному авторитету – дело чести.
– А где там, ёбанарот, написано про частную собственность?
Этот боевой клич принадлежал журналисту Якину. И тут я вспомнил его последние репортажи об авторском праве и частной собственности. Пиздец, нам отрубят головы. И толпа как-то зловеще притихла.
– Это кто тут такой умненький и благоразумненький выискался. Ну-ка, покажись, – ответствовал засаленный вождёк.
Якина пинками депортировали к трону, но тот успел кого-то зацепить по пути и теперь стоял, как на картине «Допрос коммуниста» – гордо и независимо. Эх, видел бы его главный редактор…
– Ну что, блядь? – с вызовом спросил он царька.
– А то, блядь. Ещё никто не смел мне перечить. И, тем паче, нарушать территориальные права. Так что же ты хотел мне сказать, без пяти минут покойник?
– Ни на поляне, ни на малине я не видел товарного знака или, хотя бы, таблички «Частная собственность господина Хуй пойми кого». Я уже не говорю про номер договора на приобретение собственности, заверенного нотариусом. Мы только сегодня прибыли на вашу планету. Чего ты доебался?
Народ ахнул, а волосатая мразь подпрыгнула на своем троне заорала:
– В темницу тварей! Жрать не давать, казнить завтра. А этого, – он указал на Якина, – ещё и пытать прилюдно. Я сказал!
Нас схватили десятки рук и поволокли куда-то, ежесекундно награждая солидными тумаками. Мне кажется, если бы не казнь, нас «замочили» бы по дороге в казематы.
Потом были осклизлые серые ступени, зловещие тёмные переходы и глухой каменный мешок с охапкой прелой соломы. Нас кинули на эту солому, закрыли скрипучую, толстенную дверь и стало тихо. Только где-то вдалеке одиноко капала вода и раздавались приглушённые вздохи какого-то пленённого бедолаги.
– Ну, что теперь? – уставшим голосом спросил Грохотов.
Якин удручённо молчал. Зуаб ковырялся в носу, доставая оттуда серые шарики. Он задумчиво бросал их с противоположную стену, где они прилипали к сырым влажным валунам. Мои мысли застыли, как холодец, и мне было всё безразлично.
– Ну конечно, насрать насрали, а убирать Пушкин будет? – продолжал Грохотов.
– Да ладно тебе, – отозвался Якин
– Ой, заговорил наш трибун и борец за собственность. Один на трапезе хуйни наговорил, благодаря которой, мы, как блохи, по вселенной мечемся. А могли бы уже дома быть. Второй влез в дурацкий спор с олигофреном в шубе. Интересно, какую пыточку тебе этот собственник удумал?
– Не всё ещё потеряно, – попытался сгладить напряжение я.
– Конечно, не всё. Мы ещё можем по-быстрому удавиться в этой камере. Выбор всегда есть.
– Ведь дракон-то, наверняка, заметил наше исчезновение, – подхватил меня Якин.
– Драконам нельзя вмешиваться в иную жизнь, – со вздохом произнес Зуаб.
– Это, извините, почему? – удивился Якин.
– Так надо, – упавшим голосом ответил негр. – Бабушка говорил.
– Пиздец! – подвел итог Грохотов.
На этом слове я моментально уснул, послав на хуй всё мироздание и своё место в нём. Мне снились белорусские аисты и большая кружка баварского пива.