Я всегда думал: «Ну почему среди людей есть дураки?». А потом понял – это среди дураков есть люди.
Знавал я одного падонка с погонялом Бугимент. Он пил алкогольные напитки и ходил в джинсовой куртке. А мог бы стать, например, начальником Чукотки – но не стал. А всё из-за куртки и алкоголя. И я тоже мог бы стать кем-то, но не стал, не из-за куртки конечно. Но пил я достойно и вот потому мир не принял меня в пионеры и даже хуже.
– Почему Господь не вмешался? – услыхал я голос Якина сквозь пелену спутанных мыслей.
– Пути его… – было ответил я.
– Заткнись про пути! Господь либо не хотел, либо это было надо, – перебил меня журналист.
– Было надо, – тихо сказал Зуаб.
– Ты-то откуда знаешь? – удивился Грохотов.
– Бабушка предупреждал. На Земле только Сатана полный допуск имеет, – ответил негр.
Мы сидели в сырых катакомбах, при свечах, и были похожи на группу радикальных монахов, задумавших всечеловеческую подлость. На ящике из под бананов, в газете «Аргументы и факты», лежал шмат сала и стояла банка самогонки. Громадный сапожный нож был воткнут в сало и как бы намекал – в будущем не будет спокойных дней, а только тревожные ночи и революционные песни. Дрожащий огонёк свечей напоминал о партизанских буднях Великой Отечественной…
– Каков план мы имеем? – спросил Грохотов, нарезая сало.
– Покинуть Землю, – по-замполитовски ответил Зуаб.
– На чём?! Или с помощью каких предметов науки и техники? – съязвил Якин.
– Я хочу подумать! – почти крикнул я, принимая стакан самогона из рук шофёра.
– Пей! – разрешил мне думать Грохотов.
И я выпил. Да, я выпил – и ушёл в глубокие слои своих бурлящих мыслей. Там было всяко и кошмарно. Там я встретил олимпийского Мишку и группу «Тату»…
Нет, это всё не то, ненужные это мысли. Впрочем, нас не догонишь. Да, нас догнать будет нелегко если… Что если?.. Если мы будем на драконе! Драконы!!! Вот куда надо смотреть!
– Зуаб! Как твоя бабка драконов вызывает?- зловеще спросил я.
– Трёт вот этот амулет и поёт древнюю песню Африки, – ответил тоскливо наш негр.
– Хуй с ней, с песней. Давай это цацку. Сейчас тереть будем, – приказал я.

***

Амулет был прост и неприятен – какой-то корешок, похожий на морковку; но был он отполирован и теплом наполнен.
Я потёр его пальцем – и ничего не произошло.
– Ты поплюй на него, – посоветовал Якин.
– Не надо плеваться, а то как даст! – предупредил нас Зуаб.
Я плюнул и потёр. Меня шарахнуло током. Амулет полетел в песок.
– Эбонитовая палочка, – размышлял Грохотов.
– Магический предмет! – перебил его негр.
Он поднял корешок и двумя пальцами словно помастурбировал его. При этом Зуаб изобразил внутри себя какие-то запредельные звуки из прошлого Земли. Ничего не произошло.
– Тьфу, блядь! – обиделся Якин.
Но Зуаб ещё раз потёр амулет. Запахло серой и нечистотами. Наверное, рядом опять запалили свалку – в катакомбах всегда воняет, когда горит мусор. Но это был не мусор.
– Джожи! Ты же знаешь, что нельзя нам так связываться! – раздался рыкающий и опасный голос.
– Это внук Джожи, Зуаб. Нам помощь надо, – грустно сказал негр.
– Иди на хуй, Зуаб, – ответил голос.
– Эй, эй драконы! Вы там правда капусту жрёте? – присоединился к беседе Якин.
– Жрём, а что? – насторожился голос.
– А вы какую хаваете: сладкую, кислую или со свеклой? – пытал журналист драконовское любопытство.
– Со свеклой сейчас не достать – кислую жрём. А ты кто?
– Я спец по капусте и знаю, где достать с полсотни бочек отборной с тмином и сок. Там одно благолепие, – ответил Якин.
Мы все молчали, затаив дыхание.
– Что за помощь? – кратко спросил невидимый дракон.
– Съебаться с планеты надо. Иначе жопа всем. У нас инвалид с гиперактивным мозгом, для разрушения Вселенной. А Сатана с катушек слетел. Худо… – кратко обрисовал ситуацию журналист.
Я поморщился. Какой на хуй инвалид! Нормален я и даже более чем, на хрена он брешет!
– Пятьдесят бочек, говоришь. Дай подумать, – ответило пространство и замолчало.
Было слышно, как в глубине пещеры капала вода и попискивали крысы. Мы переглядывались, как декабристы у виселиц. А время шло…
– Короче, слушайте сюда! – сказал дракон. – Нам Земли касаться негоже, ибо запрет на то есть. Взять вас на борт можно только в воздухе. Рядом с Грязями есть аэродром для богатых долбоёбов, они там катаются по выходным и на парашютах прыгают. Заправляет всем этим Федор Николаич Хмыз, старый чёрт-авиатор. Имеется вертолёт военный МИ-8 и ещё всяко. Хмызу скажете пароль: «Я знаю, что ты делал в прошлогодней командировке, в Твери». Дальше его работа. Джимми вас перехватит.
– Да как мы отсюда на аэродром-то попадём? Обложили нас! – встрял Грохотов.
– Пусть ваш инвалид по граням вас проведет, раз такой умный. А капуста с тебя, специалист, иначе горько пожалеешь, – ответил голос и пропал вовсе.
– По каким нахуй граням? – спросил я у самого себя.
– Давай, думай. А то скоро тут нас жрать будут, без капусты, – хором ответил коллектив.
Если честно, то я уже заебался думать. Сначала мне было приятно, что я вот такой из себя мудрец и маг, что ли. Ну, там мог я по-всякому в сознаниях блуждать, сквозь времена смотреть и миры разные щупать бесстыдно. Если б это всё было лет десять назад, я бы уже социализм строил всей страной и подбирался к высшей стадии, по Марксу.
Но вот сейчас, после всех предательств и коррумпированных шашней властей и прочих органов, после погонь и задержаний, стало мне как-то тоскливо и в сердце не бился пламенный мотор. Почему мир так ехиден, а люди жадны? Может, прав Сатана, к хуям этот мир с его многополярностью и «Евровидением»? Исчезнут пусть стяжательство и группа «Ленинград». Перезагрузить мироздание к чёртовой матери и всего делов-то!
– Ты, Беспяткин, не о том думаешь, – сказал кто-то у меня в голове.
– Как не о том? – удивился я.
– А вот так! Господь, поди, не пальцем деланый, знает как всё развиваться должно. А ты тут повелся на пропаганду буржуйскую. Вспомни Павку Корчагина, узкоколейку и крепкое слово «Даёшь!», – ответил мне чей-то голос, знакомый такой голос.
– Профессор, вы ли это?
– А кто ещё? Закругляйся с депрессиями и определись с дорогой вне реальности. Ты ж уже опытный! За Сталина! – приказал мне Бубенцов.
Я открыл глаза и жестом указал Грохотову налить мне самогонки по «рисочку». И ещё я увидел круглые глаза моих соратников по борьбе. Я не один и сдаваться – не наш выбор. А за Сталина мы ещё поквитаемся с контрой…
– Я думал, ты сейчас в штаны наложишь… – тихо сказал Якин.
Грохотов дал мне стакан. И я, уже полный сил и отваги, сказал:
– Пью за лучший мир, за святую свободу! Мы сейчас на аэродром попадать будем, только не тупите.
Затем я усадил стакан, подобно Зевсу, и начал нажимать кнопочки и рубильнички в собственном разуме, словно находился в кабине международного лайнера ТУ-154.
Мир стал меняться, уходя то вправо, то влево. Время заструилось по сводам грота, подобно змею, а передо мной, словно зеркальные жалюзи защелкали, и запахло одеколоном «Русский лес». Я чуть подправил уровни и горизонты…
Передо мной проявилась широкая дорога, не совсем качественная, с ямками и трещинками – но пусть это останется на совести местных дорожных служб. Видимо, в каждой реальности строительство без косяков не обходится.
Самое главное, что эта дорога была кратчайшим расстоянием до нужного мне аэродрома на планете Земля. Навигация по звёздам говорила об этом.
– Все за мной рысью! Затем в галоп! Я не знаю, сколько продержится эта хуйня в активном состоянии, – сказал я товарищам.
– Ты смотришь в стену, Беспяткин. Куда идти? – раздался вопрос от Грохотова.
– Берите меня за руку и пиздуем отсюда! – крикнул я, раскинув руки, как пророк.
Фанфар я не услышал. Меня схватили крепкие ладони.
Я стремительно зашагал по дороге, по грани, по внеземному пути к цели, которую самолично зафиксировал из космоса.