И тогда спросил меня Господь: «На какие средства живешь ты, грязный уёбок?». Почему-то в слове «средства» ударение было на последнем слоге.
Опустил я глаза и ничего ему не сказал. Во-первых, потому, что не хотелось открывать свои источники доходов. Во-вторых, потому, что он лукавит, задавая такой вопрос. А в-третьих, всё это мне просто мерещится и через несколько секунд пропадёт, как обычное, рядовое сновидение. Вот и пропало.
Предо мной возник старый деревянный забор, на котором чёрной аэрозолью было писано слово «ХУЙ» (большими буквами) и нарисовано нечто круглое, с какими-то точками. Нет, точки это у меня в глазах. Они мечутся бессистемно, напоминая о том, что уже давно надо подниматься и открывать те самые источники доходов для полноценного опохмела. Они правы, эти точки. Особенно после вчерашних негров и позавчерашнего кладбища.
Кстати! Негр почему-то покоился в полутора метрах от меня и в метре от слова «ХУЙ», как-то театрально заломив длинные чёрные руки, похожие на какие-то крепкие ветки. Он тихо и мелодично свистел широкими ноздрями.
Сделаем три спокойных вдоха-выдоха. Если есть негр, значит что-то пошло не так. Я встал и тронул пыльным ботинком чёрного человека. Негр забормотал что-то африканское и в конце произнес:
– Ибана рот.
Я пнул его сильнее и он проснулся. Секунд шесть негр смотрел на меня мутными глазами – как будто не он, а я ему привиделся. Странно. Неожиданно, его пасть развернулась в довольной улыбке и хрипло произнесла:
– Беспяткин!
– Ну, предположим, это мы, – осторожно согласился я.
– Беспяткин, друг! Ибана рот! – на глазах оживал потусторонний негр.
Он шевелил сухим ртом. Я неожиданно понял, что негр настоящий. Из той самой заирской делегации. Но ведь ещё ночью мы с журналистом Якиным и какими-то хмырями из городской администрации затолкали этих гостей в самолет и поехали в сауну с губернаторскими шлюхами. Видать, этот в самолет не попал, а может выпал из самолета. Но факт есть факт – он тут, улыбается и трёт красные глаза. Что делать?
Может, убить его подло и съебаться? Но я не знаю всей ситуации. Хуй его знает, может он какой-нибудь вождь племенной, и тогда… Бр-р-р…
– Беспяткин, билять, водка, хоп-хоп! – веселился негр, щёлкая себя по кадыку эбонитовым пальцем.
– У тебя деньги есть? – почему-то спросил я.
– Деньги, рубля? Нет! – громко ответил негр. – Доллар есть, до хуёв!
Он полез в карман своих цветастых штанов и вытащил толстую пачку «зелени».
«Это вот как плохо порой мы думаем о людях иного происхождения», – подумал я и в голове моей сыграли две виолы. Это, граждане, очень хороший негр, хотя в американских фильмах чернокожие – сплошь кровавые ублюдки, торгующие крэком. Ну, да хуй с ними, с фильмами и американцами. Надо срочно что-то предпринять. Негры с таким «баблом» просто так под забором не валяются. Даже без «бабла» не валяются.
Это Господь недаром про доходы спрашивал. Ясно и понятно. Надо брать этот подарок и пиздовать прямо к ларьку. Постойте, к какому-такому ларьку?! В апартаменты на улицу Дворянскую, дом шесть! Марципановой настоечки, салатик «а-ля-вье», всякие маринованные штучки, мясо с пряностями, хлебушек свеженький и пару фейхоа. Надо позвонить Якину и шоферу Грохотову (он местного главу возит, наверняка сейчас свободен). Нет, звонить пока рано. Не стоит пока звонить. Надо негра привести из состояния вынужденно-скотского – в простое человеческое состояние.
А тот молодцом. Уже на ногах стоит и пытается поссать, не расстегивая ширинки. А на кой бес нам, граждане, обоссаные негры, хотя бы и с долларами? Я показал ему, как надо ссать на заборы. Его это страшно удивило и обрадовало. Наверное, у них там в Заире нет заборов.
– Пошли, чёрный человек, – сказал я.
И мы пошли, как волхвы, узревшие звезду, к магазину «Пчелка», возле которого с утра толкутся элитные валютчики. Ну, не в банк же нам брести. Нахуй все эти банки и микрозаймы! Есть же добрые люди со спортивными сумками, просто не всем они доступны и видны.
Короче, мы поменяли «зелень» по местному курсу и получили в подарок брелок с эмблемой Мерседеса. Негр вёл себя более чем прилично (точно вождь!). Когда деньги были рассованы по карманам, я спросил его:
– Как тебя зовут, товарищ?
– Зуаб, билять, – ответил тот с открытой улыбкой.
– Очень приятно, – вздохнул я.
Негр интернационально пожал мне руку.
Пора. Хватит стоять тут, как утренняя «синева». С такими финансами надо менять родовое мироощущение мелкого собственника на гражданский статус мирового гегемона.
Я выскочил на дорогу и неприличным жестом остановил такси. Мы с Зуабом впёрлись на заднее сидение и таксист с выпученными глазами дал газу. Мы мчались по городу как триумфаторы, попивая «Chateau Petrus» из чёртовой цыганской «Пятёрочки».
И уже из такси я позвонил журналисту Якину:
– Беспяткин, мать-хвать… Где тебя все время носит? – заныл он в трубку.
– Носит меня по свету золотая колесница. Правит которой мерзавец Аристотель. И при этом травит похабные анекдоты, – честно ответил я.
– Не гони пургу! У нас негр пропал! – злобно вещал Якин.
– На земле каждую секунду пропадают люди и всем на это наплевать…
– Где ты успел раскуриться?
– В Заире, с Зуабом.
– Бля! Ты что, с негром этим вчера съебался?!
– Скорее, он со мной. Но это хуйня. Главное, что сегодня человечество может спокойно идти в жопу вместе со своим антропофактором, а мы можем расслабиться без душевных мук и по-крупному. На Дворянской кто есть?
– Там мэр, с какими-то итальянцами. Уже в «гавно».
– А мы его с балкона сбросим.
– Не, там охрана не местная. Грохотов с утра в машине пасьянс раскладывает.
– Тогда в театр к Шацу, этот еврей всегда в форме и его актрисы нынче доступны всему маргинальному миру.
– Хорошо, через полчаса я на Семёновской. Только негра не потеряй.
– Да куда он, нахуй, денется, в таких штанах!
Зуаб в это время, с интересом пялился в окно и что-то бормотал толстыми губами. Я по-императорски приказал таксисту рулить к доброму муниципальному театру на Семёновской.