– Идите нахуй, не поеду я! – орало всё моё существо, противясь этому спуску.
– Нет уж, голубчик. Бабки заплатил – давай катайся, – отвечал мне тренер.
– Пёс с ними с деньгами, заберите, я ещё дам… – упрямился я, глядя на убегающую куда-то в туман трассу.
– Пшёл, блядь!
И здоровый тренер грубо толкнул меня вниз. Я помчался, как комета. При этом у меня дико дрожали ноги и внизу живота обозначился вакуум, способный всосать вселенную. В лицо били колючие снежинки и я, расправив руки с палками, как Христос, ждал смерти. И вот бугорок, подскок, потеря координации и сознания. Пиздец, я не увижу свою ручную канарейку. Мягкий удар и… я открыл глаза.
Полумрак каменного мешка, холодный отблеск заплесневелых камней, запах прелой соломы. И всё же я смотрю на ноги. Лыж нет. Но это не радует. Мои товарищи спят тяжёлым сном приговорённых к умерщвлению. Якин храпел мучительно и обречённо.
Грохотов был тих и смиренен. Зуаб свернулся в клубок, как кот, и был почти не заметен. Вот зачем я проснулся? Сраный тренер, сука. Заплатил деньги – катайся. Это всё капитализм. Там нет души, только кредитные карточки и ответственность налогоплательщика. Суки. Я уже не могу заснуть. Да мне бы и не дали этого сделать.
Всё потому, что у моей правой ноги сидела здоровенная жаба, в бородавках и забавных пятнах. Она пялила на мою свободную личность свои водянистые лупы и редко так моргала. Тьфу, пакость! Я занёс ногу для полноценного пинка, но в этот момент земноводное раскрыло свою широкую пасть и произнесло:
– Лежи на месте, придурок, и внемли.
Я бы уебал по жабе, несмотря на её способность говорить, но меня остановило последнее слово. Так даже Якин не смог бы. А тут жаба.
– Смерть близка, подумай о главном, – утробно вещала бурая дрянь.
– Что-то я не припомню, чтобы ебля мозгов входила в кодекс поведения переходной ветви от рыб к наземным животным? – наклоняюсь я к жабе.
– Это не то, о чём ты думаешь, – ответила та, слегка отпрянув назад.
– Тогда прошу по существу.
– Поцелуй меня…
Ребята, я сотни раз читал в детстве сказку о царевне лягушке. И мне было по барабану, нравится Ивану лягушка или нет. Теперь я понимаю, насколько героическим был его поступок. Правда, за это он получил много чего, но ведь жабу целовать… Я всё-таки решился и размахнулся ногой. Но эта сволочь прыгнула мне на грудь и зашипела.
– Джимми говорил, что ты сообразительный. Я вижу, он глубоко ошибся – ты полный дурак.
– Как Джимми?
Жаба молчала, закатив глаза, как целка. Видать обиделась. Мало того, она спрыгнула с меня и, по-блядски, виляя жирной задницей, направилась куда-то в угол.
– Эй, постой, я виноват, право… – засуетился я.
– Поцелуй меня.
Жаба вновь оказалась передо мной. Я представил, что пью «Максимку» или спирт «Рояль». Я собрал в единый кулак свою волю и неловко чмокнул жабу во влажную, холодную кожу. Вдруг, мерзкое земноводное стало блекнуть и за считанные секунды трансформировалось в … Мэрилин Монро. На ней было воздушное белое платье, а под ним похоже отсутствовало нижнее белье. Вот это да!
Тема ебли стала особо актуальна. Я даже не успел пикнуть, как мы набросились друг не друга и сошлись в первородном соитии (сука, вспомнил поэтессу на кладбище). Мучительная сладость коитуса терзала наши тела вдоль и поперёк. Сексуальная метафизика…
Оргазмическое цунами проносилось по вселенной, сметая и бытие, и сознание. Когда мы отвалились друг от друга, мне показалось, что моей плоти не существует, даже крайней. Мы дышали, как после забега на 800 метров в закрытом помещении. Мои товарищи, по-прежнему, спали как бревна. Только Зуаб хищно скрежетал зубами.
– Я их слегка усыпила, – зевая, проворковала Мэрилин.
– Хорошая девочка… – только и мог сказать я.
– Сегодня вас «замочат».
– А похуй…
Сейчас мне действительно всё было по хуй.
– Я вообще-то не ебаться сюда пришла, – сказала Мэрилин Монро.
– А зачем тогда?
– Спасать ваши задницы, – по-голливудски ответил легендарный секс-символ.
– И каким же образом, позволь спросить?
– Когда вас, красавчиков, построят на лобном месте, смотрите в оба. Руки вам развяжут, но рядом будут стоять стражники. Когда увидите в толпе быка, не торгуйте еблом и обратите взор к небу. Ждите верёвку. Это ваше единственное спасение. Если не удержитесь, вам кранты. Ну, я пошла.
– Постой, я ничего не понял…
– Поймёшь со временем. Столько лет без мужчины… – вздохнула великая актриса, превращаясь в отвратительное земноводное.
– Да я не про еблю…
– А жаль, – квакнула та и исчезла в тёмном, сыром углу.
Тут стали просыпаться мои товарищи и, увидев меня без трусов, неподдельно удивлялись. Я торопливо и смущенно рассказал им про жабу и верёвку, но они мне не поверили. Они гнусно скалились и говорили, что понимают меня в моём предсмертном безумии.
– А ну вас к чёрту! – обиделся я и стал одеваться.
В это время, за дверями раздался громкий топот и металлическое бряцанье. Потом калитка открылась. В темницу вошли стражники в доспехах, а с ними какой-то клерк или, может быть, управляющий. В руках он держал засаленный свиток. Развернув его, он проблеял:
– По приказу его сиятельства барона Жильберта, вы приговариваетесь к смертной казни различными способами (смотри приложение). Приговор вступает в силу с сего момента. Потрудитесь следовать за мной.
Стражники ёбнули бердышами об пол – нам пришлось подняться. Потом нас повели тёмными переходами, разрешив по дороге справить многообразие наших нужд. Нам даже дали выпить какого-то кислого пойла со вкусом, напоминающим рислинг, но крепкого, как абсент. Стало легче воспринимать окружающую среду. Во дворе нас погрузили в крытую повозку – она с надрывным скрипом затряслась по булыжной дороге. Мы отупело смотрели друг на друга.
Когда тебя везут на собственную казнь, почему-то думается о всякой ерунде. Я, например, высчитывал, сколько профлиста пойдет на устройство крыши моей дачи, которую я приобрел у пенсионера-алкоголика Ивана Алексеевича за ящик «палёного» бренди. О чём размышляли остальные, не знаю. Но, судя по пустоте в очах, эти мысли были также глубоки, как пепельницы в закусочной «Рыбка», что около Центрального рынка. Повозка тряслась, как похмельный бомж после Рождества, а где-то за брезентом слышались суматошные звуки проснувшегося мерзкого города…