– I said all day all night
Our love needs protection
Our love needs direction
I love you …

Всё. Началось.
Не имея возможности двигаться, но обладая слухом, я понял, что наступил час расплаты. За всё, блядь, за всё. Сейчас из-за валуна появится Боб Марли в красно-жёлто-зелёной шапке и мой мозг реально начнет принимать «шестой» канал.
И он появился. Правда, на голове этого миража была обычная стариковская панама. И это был совсем не Боб Марли.
Галлюцинация была одета в какую-то библейскую одежду, имела длинные вьющиеся волосы и аккуратно подстриженную бородку. Гигантский «косяк» торчал у незнакомца во рту. Было видно, что начинка этого «косяка» имела взрывной эффект. Этот гражданин держал большую плетёную корзину, в одной руке, и столовый нож, в другой.
Грибник, братцы! Нормальный, укуренный грибник. Ведь такие встречаются на каждом шагу. От них просто проходу нет. Чего я разволновался? Он увидит нас, позовёт кого надо, хоть самого Сатану, и нас освободят. Мне похуй, что с нами сделают, только не эта замороженная жуть.
– Стой! Куда ты идёшь, торчок в панаме? Куда ты, подлец, уходишь? Мы здесь, у тебя на дороге, на пути твоём, стоим монументально! – я орал внутри своего организма неистово и громко.
Но грибник смотрел куда-то сквозь меня и думал о чём-то своём. Ему было заебись. Его «накрыло» стократ возвышенно, подобно ямайскому солнцу. Он уходил неотвратимо, как детство.
И тут произошло чудо. Именно с этого момента я стал верить в чудеса.
Якин сделал такой мощный хлопок, что я навек разочаровался в китайских петардах. Конечно, все разумные люди имеют полное конституционное право пердеть там, где им вздумается. Но этим правом они пользуются зачастую неверно и вульгарно. Например, в ванной или под одеялом. Может быть, в этом есть какая-то социально значимая идея, но нет творческого начала. Ведь человек только тем и отличается от животного, что может мыслить творчески. А так любой обыватель, иль там избранник какой, может срать в кровати грубо и не эстетично.
Но Якин выпустил газ, как в последний раз в Помпеях. Это был гимн обречённых, но не сломленных парижских коммунаров. И он был услышан. Ушедший в себя грибник вскинул голову сначала к небу, затем заглянул в свою корзину и только потом увидел нас.
– Опа, манекенчики! – обрадовался он.
Манекенчики стояли в молчании и злобе. Обладатель древней панамы обошёл всю нашу композицию и стал позади Грохотова. Я видел, как у шофера напряглись зрачки. Представляете, вы парализованы, а у вас за спиной стоит обдолбанный незнакомец с неизвестными намерениями. Да ещё в панаме. Но грибник просто пытался понять действительность. И он её понял.
– Шоп я сдох, они окаменели. Леший. Твою мать… – рассуждал он, поставив корзину на землю.
Он обошел нас, потрогал сломанный посох и ещё раз чихнул. – Вот. И правда! Четыре танкиста и собака, – прошептал он, глядя на Зуаба.
Негр сверкал глазами, не желая быть собакой. И тут опять произошло чудо. Якин вдруг захохотал душевно и звонко. Потом повалился на землю совершенно не парализовано. Грибник тоже так похихикивал.
Отсмеявшись, Якин встал и представился незнакомцу.
– Здравствуйте, я Фёдор Якин. Путешествую транзитом, по вселенной.
– Иуда. Иуда из Кориафа. Грибки собираю. Отличные подосиновики, посмотрите, – ответил грибник.
– Как? Тот самый? Который Христа сдал? – изумился Якин.
– Это ещё вопрос, кто кого «кинул». Хотите яблоко?
– Яблоко раздора? – язвил журналист.
– Да нет. Аантоновка, правда падалица, – протянул ему Иуда мятый плод.
Якин взял его и моментально сожрал. Потом он оглядел нас, стоящих всё так же неподвижно и глупо.
– Ну, что? Так и будем тут выставляться, граждане? – обратился он к нам.
– Им надо рассмеяться и заклятие исчезнет. У лешего всегда один и тот же пароль доступа, – сказал Иуда, поправляя свою панаму.
– Слышали, грешнички! Здоровый смех убивает лошадь, – обратился к собранию Якин.
Вы когда-нибудь пробовали смеяться по заказу? Вам говорят: «Хохочи! Смейся, блядь, сука!». А вы что? Вы стоите, как ДПС-ник тупо с радаром, и вам нихуя не смешно. Ну, просто абсолютно.
Что делать, господа, когда даже Якин вызывает у вас печаль и депрессию? Но, мне кажется, Иуда уже имел опыт в подобных делах. Он так непринужденно подошёл ко мне и так профессионально пустил «паровоз» от свежего «косяка», что через пару минут меня нахлобучило, как в общаге 2-го мединститута в районе Коньково.
Заебись! Фокус ослаб, исчезла остроотточенная явь, солнечный рэггей заиграл под черепом и Якин уже не казался мне таким уж умным и серьёзным. Он становился забавным, но всё равно не смешным. И тут Иуда весьма неожиданно показал мне указательный палец и этим пальцем покривлялся. Откуда-то из печени ко мне в сердце хлынул сумасшедший смех. Уже на земле я корчился в весёлых пароксизмах, забыв даже причину спасительного смеха. И ещё – я был свободен, как расценки на услуги ЖКХ.
А апостол в панаме профессионально накуривал Грохотова. Но того канабис вводил в жуткий депрессняк. Его глаза мутнели, как одеколон, в который добавили воду. Ожидать задорного смеха было, по меньшей мере, глупо.
– Тяжёлый случай, – пробормотал Иуда, подходя к Зуабу.
– Грохотов. Если ты не будешь смеяться, мы сдадим тебя в комиссионку, как чучело, – горячился Якин, чем ещё сильнее «напрягал» шофёра.
– Тебя поставят в углу какой-нибудь сауны. И на голову будут вешать шляпы и шарфы. Потом все будут ебаться на бильярдных столах, а ты даже подрочить не сможешь.
– А может, тебя поставят в краеведческий музей, рядом с чугунной пушкой, и школьники будут сбрасывать тебе в карманы шелуху от семечек, – добавил я в промежутках смеха.
Грохотов чернел на глазах, как мумия, и вдруг резко дернулся, подпрыгнул и схватил Якина за шею. Мне стало ещё смешнее, когда я увидел, как округляются глаза журналиста.
Грохотов посмотрел на меня. Бля, ну и вид у него был. Я чуть не обоссался от смеха. И тут до него дошло. Он отпустил Якина и тоже душевно рассмеялся.
– Дебил, – хмуро прошипел Якин.
– Интересно. Оказывается, гнев тоже выводит из заклятия, – задумчиво сказал Иуда.
Разозлить Зуаба было очень сложно. Он был непроницаем для гнева именно тогда, когда это было архинеобходимо.
Но выход нашёл всё тот же Якин. Он неожиданно вспомнил про бабушку Джожи и деньги племени. Причем, вспомнил в самом непотребном контексте. Это и было слабым местом негра. Нет, не деньги, но бабушка. В итоге заклятие было снято, а журналист чуть не получил настоящей африканской пизды. Но, учитывая уникальную ситуацию, всё закончилось хорошо.
– Ну, вот и ладненько, – бодро пропел Грохотов. – Все живы, здоровы и готовы к подвигам.
И увидел я, что это хорошо и хорошо весьма… Потом Иуда достал из корзины бутылочку и поставил на сиреневый валун. Да, выпить не помешало бы. И мы выпили.