Эдуард Беспяткин возобновляет концертную деятельность с новой программой "Давно хотелось". На этот раз выступления проходят в акустическом варианте совместно с гитаристом Дмитрием Филатовым. Программа очень насыщенная, разнообразная и подходит как для небольших аудиторий так и для средних по наполняемости залов. Равнодушных зрителей на концертах Эдуарда Беспяткина не замечено.
По вопросам организации выступлений просьба обращаться к концертному директору Константину по телефону
+7-900-988-08-78
9. Труд и шабаш
– Эй, мудила! Принимай гвозди! – заорал снизу Есеня.
– Они мне на хуй не нужны! Давай скобы, блядь! – крикнул я ему в ответ.
– Скобы Тухленко не привез, а гвоздей много!
– Вот и пусть лежат ржавеют, раз скоб нет. А меня не доёбывай!
– Я просто высоты боюсь!
– А не надо её бояться, посмотри на Якина. Видишь, как по обрешётке скачет, а ведь он журналист и тот ещё писака.
– Да ну вас к чёрту! – обиделся великий русский поэт и уныло потащил ящик с гвоздями в подсобку.
Мы ебошили на стройке уже целую вечность. Здесь ведь нет календарной стройности и какого-нибудь временного ориентира. Всё сливается в какую то серую хуйню, под названием «забытие». И если бы не производительный труд, все бы попрыгали в «чёрную реку» рано или поздно.
Рыба уверенно вёл нас к первому месту в жёстких соревнованиях бригад и нам реально светило переходящее чёрное знамя. Мы покрыли двенадцать бараков, из них пять металлочерепицей и семь б/у шифером.
Хой на стройке почти не появлялся, зато целыми днями чинил и обустраивал вверенный ему барак, а иногда на крыльце читал Кафку. При любых форс-мажорах мы были спокойны – Юра не подводил.
Доктор Боткин, словно настоящий кровельщик, учил нас заводить стропильные ноги и выравнивать обрешётку. Геббельс, как личность неуравновешенная и шустрая, месил раствор в бетономешалке и бегал за водкой для передовиков. Он хоть и был сволочью, но работал хорошо.
С нами трудился лютый чех Ярослав Гашек, а попросту Ярик. Это, я вам скажу, такой пацан, граждане! Он не только задрочил администрацию и управление феерическими подъебосами, но и возродил свою Партию умеренного прогресса в рамках закона прямо здесь, в колонии. Володю Маяковского выбрали её председателем и когда очередная проверка лезла на крышу искать брак и недочёты, поэт революции смеялся проверяющим в лицо открыто по-пролетарски и крыл все эти комиссии хуй его знает каким ямбом или хореем, я в этих стихах особо не разбираюсь.
***
Сегодня у нас короткий день. Ну, вроде как праздник. Подведение итогов соревнования и торжественный концерт. Будут выступать Вертинский, Армстронг, Цветаева, Кобзон и приглашенные из мира живых звезды российской и зарубежной эстрады: Галкин, Пугачева, Аллегрова, Шакира, группа «Ботаника» с Тихоном и какая-то провинциальная команда «Плеханово».
Я вот был категорически против художественной программы. Лучше бы выпустили Стаса Михайлова или эту грубую кобылу, которая мне по сей день комплект струн должна, забыл как её… Чего-то там «Снайперы», что ли? Не помню.
– Шабаш! – гаркнул Маяковский, швырнув на землю топор.
Перестали стучать молотки и звенеть пилы. Кто-то громко пёрнул в окружающую среду, выпуская дух свободы. Шабаш – великое слово, с ударением на втором слоге. Это не сборище ведьм на одноименной горе, нет. Это отмена крепостного права плюс торжество разума над религиозными предрассудками. Это предтеча свободы и заслуженного отдыха. Работу – нахуй! Вот, что такое шабаш! В этот момент мы все были шабашниками.
И мы пошли строем в свои бараки в предвкушении расслабухи и порочных деяний. Повсюду ощущалось движение вездесущих чёртовых войск. Эти твари небольшими кучками перебегали с места на место, манипулируя резиновыми дубинками. В воздухе чувствовалось напряжение, как у силовых подстанций в сырую погоду.
– Усиленные наряды полиции контролируют стихийно возникший митинг, – неизвестно к чему по-журналистски сладко пропел Якин.
– Брось ты свои журналистские штампы, – оборвал его Грохотов, пытаясь вытащить занозу из пальца.
– А он прав. Мне говорили, что праздник подведения итогов трудового соревнования очень значителен в Аду и редко обходится без массовых волнений. – встрял в разговор Есеня.
– Что значит – массовые волнения? – спросил я.
– Ну, вроде как, дележка премии, наказание и щербет.
– Какой ещё щербет?
– Веселящий. Это вам водка нужна, а нам нужен этот самый щербет, потому что «чёрная вода» – дрянь.
Есеня сделал круглые глаза и я понял, что ему как настоящему алкоголику этот щербет – источник неземных наслаждений, как минимум.
– А его всем дадут? – спросил Якин.
– Ни хуя не всем, – коротко ответил поэт и это меня насторожило. Я зачем-то подумал о массовых волнениях.
Вообще этот разговор меня особо не интересовал, так как Зуаб уже заранее затарился каким-то пойлом на последние деньги и наш вечер обещал быть не особо уж и томным.
На самом деле в последнее время мы были озадачены проблемой побега. А задумали мы его после того, как я на себе испытали некоторые виды пыток. В частности, я попал под Гиппократову экзекуцию – за оскорбление Цербера и издание, совместно с Гашеком, стенгазеты. Пса я просто обругал сукой, а в стенгазете мы нарисовали демона Дрочио в бикини и с зонтиком, поздравив при этом с восьмым мартом.
В итоге меня привели в лазарет, положили на холодный мраморный стол и острыми крючьями просто разорвали по частям света. Перед этим мне дали таблетку, чтобы не отключалось сознание. Ну, вы теперь представьте, как я оторвался, в буквальном смысле этого слова. Потом меня сшили и всё быстро заросло, но блядь, я до конца дней моих буду помнить, как рвутся сухожилия и трещат позвонки! И ещё, эту, всепроникающую боль, помню.
Якина привлекли за пиздобольство. Он подвел жуткий теоретический базис под устройство конца света, похерив библейские догматы, чем сильно обидел авторов святых писаний. Его пытали щекоткой, а уж потом принесли в барак тихим и бледным. Он мелко дрожал и ничего не говорил. Он до сих пор по ночам хихикает и порой мочится прежде, чем просыпается.
Грохотова вздёрнули на банальную дыбу вместе с Маяковским – за попытку продать металл в местную скупку. В общем, нам было чего терять. Один Зуаб был осторожен и хитёр. Он заводил нужные знакомства, поил стражу и туманно намекал нам, что съебываться нужно, но правильно; и всему своё время.
Тем не менее, мы его не послушали и уговорили залезть в пустой кузов ЗИЛа, который отправлялся за щебёнкой в карьер. Мы проехали с полкилометра и когда автомобиль притормозил, мы бросились бежать в сторону синих пещер, как тараканы. И мы почти добежали до них. Один хуй, нас поймали и даже не наказали.
Потом я узнал, что в этих пещерах живут какие-то глоты. Они пожирают всякую живность и падаль. Могли сожрать и нас. Короче, весь наш гон явился глупым и опасным мероприятием.
Но, тем не менее, побег стал для нас настоящим, светлым будущим. Мы бредили этой идеей и собирали различные сведения о местной жизни и порядках. В итоге мы выяснили, что бежать отсюда можно, но как – не ясно. И только хитрый негр Зуаб таинственно заверял нас, что задерживаться тут не стоит.
Вот и сейчас, когда мы пришли в бараки и курили возле сортира, он подсел к нам и шёпотом спросил:
– Ну, вы готовы?
– Да, блядь, мы готовы. Ты только скажи к чему? – разозлился Якин.
– Съебаться отсюда.
– Как? – насторожился Грохотов.
– Потом скажу, – ответил негр и замолчал, как индеец.
Якин сплюнул и я понял, сегодня что-то произойдет. Но вряд ли в моей башке могла уложится та неимоверная круговерть, в которую нас затянет неумолимая судьбина. То, что произойдет во время праздника и после него, войдет в историю мироздания наравне со Всемирным потопом и Вторым пришествием. Но лучше всё по порядку.