Внимание!
Эдуард Беспяткин возобновляет концертную деятельность с новой программой "Давно хотелось". На этот раз выступления проходят в акустическом варианте совместно с гитаристом Дмитрием Филатовым. Программа очень насыщенная, разнообразная и подходит как для небольших аудиторий так и для средних по наполняемости залов. Равнодушных зрителей на концертах Эдуарда Беспяткина не замечено.
По вопросам организации выступлений просьба обращаться к концертному директору Константину по телефону
+7-900-988-08-78
концерт Эдуарда Беспяткина

6. Нагота и предательство


Вечер навалился так неожиданно, что даже собаки перестали на меня лаять. Так бывает всегда, когда бредёшь с блядок, а на душе камни перекатываются. В частном секторе нет чего-то особого или там из ряда вон. Всё, как миллион лет назад. Грунтовая дорожка, крапива, полынь, собаки и дымком пахнет…
Но сейчас я был в бегах. Потому-то дым был другим. И крапива саблями хлестала по рукам. Но собаки всё же не лаяли. Они, видимо, понимали, каково бывает беглецам, обвиняемым в массовых убийствах. Они всё понимали. Выть хотелось мне.
Я поспешил покинуть это место… Чёртов капитализм. При его молчаливом согласии люди превращаются в блевотную грязь с правом выслуги княжеского титула…
И вот я в городе. Зажглись первые фонарики и милицейские «бобики» вальяжно передвигались по закоулкам спальных районов. Люди светлыми тенями мелькали, как кукурузные хлопья, в поисках добра и упокоения.
А я не знал, что делать и как быть. Вечер только начинался, но я уже потерял желание и приобрёл тоску. Бывают такие моменты, что тебе всё похуй, включая неоплаченные кредиты.
Наконец, я подошёл к серой многоэтажке. В ней всего один подъезд. Там, на первом этаже, в зашторенной квартирке, обитали знакомые проститутки, которым я подгонял клиентов по «сети». В одном окне мерцал слабый огонёк, вроде бы как от свечи. Что за нахуй? Отпевают кого? Надо проверить.
С появлением цели жизнь меняется. Тебе хочется творить или разрушать – в зависимости от цели. Я же просто постучал по подоконнику, как в испанских новеллах. Полог приоткрылся и загорелая мордашка новенькой хохлушки Кати проявилась за пыльным стеклом.
– Хуле шифруетесь, открывайте, – негромко сказал я стеклу.
Шторка закрылась. Я пошёл к подъезду.

***

В квартирке было уютно, пахло свежим мылом и жареным мясом. На крохотной кухне был накрыт стол, а вокруг сидели Ната, Марго, Ольга и Зухра. Все были пьяны, словно на Первое Мая. Катька поставила новый стул и я сел, с покрасневшим лицом перед продажными телами.
– Беспяткин! Охуеть, давно не виделись! Ёбни водочки, – весело и приветливо крикнула Зухра.
– Наливай, хуле, – ответил я.
Вся компания сидела в одежде разнообразной, включая полное её отсутствие. Такой семейный праздничек. Марго не хотела быть даже в купальнике. Остальные прикрылись всяким.
– Али я не к-к-красава? – нетвёрдо спрашивала меня Марго.
– Заебцом так. Марго, бля, где вы водку такую берёте? – поинтересовался я.
– Олька с «выезда» спиздила, хорошая? – сообщила узкоглазая «мамка».
– Прелесть! – ответил я и сам налил стопочку.
– А почему ты такой грязный, Беспяткин? – поинтересовалась Ольга.
– Менты, бега, частный сектор, – ответил я, проглатывая напитки.
– Когда ж ты угомонишься. Ведь интеллигентный человек, песни пишешь, на гитаре играешь, – заныла Ольга, поглаживая меня по голове, как первоклассника.
– Если б не бухал, то был бы президентом. Аа так одна дорога в кювет. Как и нам, – уныло, в стол, прошептала Ната, за что и получила подзатыльник от Зухры.
Ната была самой старшей в этой группе. Когда-то она преподавала в школе биологию, но пестики и тычинки не вписались в её жизненный уклад. И по совету одного физрука, она взялась за «подработку». Потом её приютила деловая узбечка и давала заказы на половую деятельность безо всякой теории.
С Зухрой мы знакомы давно. Ещё года три назад, в каком-то южном поезде, мы попали в одно купе. Я предложил ей пива. Она искала новую жизнь, я же прожигал старую. В этой точке мы встретились и я рассказал ей о своём городе. У Зухры была одна важная черта – она умела делать выводы. Понимая, что заработать на общественных работах невозможно, она интересовалась работами околообщественными. И о них я тоже рассказал ей. Потом я вышел на своей станции, а она покатила в столицу. Мы обменялись телефонами.
Буквально через три месяца она позвонила мне и охрипшим голосом просто сказала:
– Беспяткин. Я еду к вам. Иначе мне пиздец. Встретишь?
Я встретил её на вокзале, помятую и с разбитой губой. Мы ни о чём не говорили. Я просто привел её во временно пустующую квартиру одного моего знакомого, укатившего в Италию.
– Живи, Зухра. И поправляйся. Что делать – потом решим, – сказал я тогда.
Но она сама уже давно всё решила. Я только помог с «пропиской» и временно оплачивал съём хаты…
Короче. Сидя сейчас в компании отдыхающих проституток, я понимал, что в мире всё как-то по-правильному перепутано.
Ольга после выпускного решила стать взрослой и нашла какого-то ди-джея Брута. Ну, скажите, пожалуйста, что может дать молодой девушке какой-то там ди-джей, да ещё с таким погонялом? Пару дисков и наушники? Любви при капитализме нет. И потому кругом такое пиздоблядство. Все ищут «спонсора». Но «спонсоры» на остановках не валяются, они там в «Лексусах», иль где они там? Ольга попала в киоск с общечеловеческими ценностями и там была ебома владельцем этого киоска. Потом появился человек, который разве что сам не дрючил того владельца. Он оценил Олькины возможности и относительную свежесть. Так она попала к Зухре.
Марго надоело учиться на финансиста и она бросила институт. Родакам в деревне она не сказала об этом и продолжала слать письма с денежными просьбами. Предки начали понимать, что учиться на финансиста – это брать деньги без отдачи. Причём, регулярно и нагло. Поступления были урезаны. И на горизонте опять появилась Зухра. Теперь открытая телом Марго сама иногда посылала родителям денежку и те наконец-то уверовали, что их дочь с отличием окончила ВУЗ.
– Ну что, девки? Споём про любовь? – взвыла Ната.
– Беспяткин! Подыграй, коммуняка ты наш, – добавила Ольга.
Катька метнулась в тёмную комнату и с шумом приволокла мою старую гитару, битую судьбой и растроганными клиентами.
Когда любовь придёт, не знаю.
Пройдут дожди, сойдут снега.
Но ты мне улица родная
И в непогоду дорога-а-а-а…

Мы пели старую советскую песню нестройным, но единым хором. И слёзы Наты обильно текли в тарелку со свиными отбивными. Весь мирок, сгустившийся в этой крошечной кухне с одной батареей парового отопления, был светел и чист, как выстрел крейсера «Аврора». Мы выводили волшебные слова и пробовали вторые голоса. И это походило на таинство вселенского счастья, открытие крустозина, иль там вознесение в Валгаллу. А, скорее всего, на Тайную вечерю это походило. Я чувствовал, что предательство неизбежно, так хоть пожрать успеть надо.
Потом зазвонил телефон. Зухра злобно схватила трубку и грубо сказала: «Городской морг, слушаю вас…». Потом она повесила трубку.
Мы снова налили водки. Пили каждый за своё. Я за побег, а проститутки… А пёс их знает, за что они пили – но уж точно не за «Кремниевую Долину» или Сколково.
Да, побег… Теперь, конечно, объявят федеральный розыск. Волчья жизнь. Ещё вчера я бил по лицу мастера спорта Виталика, пил водку в общаге и не послушался советов мудрого Прудового.
А ведь потом в ментовке этот унизительный допрос. И ещё этот жирный демон в бомжовском сиреневом плаще без красного подбоя, блядь. Глядя на дам, тоскующих душевно и нравственно, я непреодолимо возвращался к дурацким событиям прошедшей ночи.

***

Я почувствовал это внезапно, как понос.
Я отчётливо увидел хохлушку Катю в спальной комнате, на тахте, с мобильником у уха. Она, зажав трубку ладонью с дешёвым колечком, тихо говорила кому-то: «Он здесь. Пьют, да… Не знаю…».
Я слышал это, сидя за столом, посредь раздумий и свекольного салата. Мои чувства каким-то непонятным способом обострились до сверхчувств. Я представил, как от РОВД отчалила «дежурка», в которой сидели парни с оружием. Я знал, куда они едут и за кем. Мало того, я понял, что именно такое течение событий единственно возможно. Стало спокойней и милые девчонки, попавшие в «новую» жизнь, как мухи, стали ещё милей.
– За вас, дорогие мои труженицы тела! За то, чтобы вы нашли свой философский камень и светлую дорогу! За любовь, которую не сможет убить ни Голливуд, ни Интернет, ни даже передача «Давай поженимся»! Пусть горят ваши глаза! Не от «экстази» или кокаина, а от желания жить для других, отдать себя людям, до последней капли водки. Вытрем пыль с наших чувств и посмотрим на мир без финансовой оценки! Девчонки, за вас, короче! – поднял я сразу полный стакан водки.
Зухра, Ната, Ольга, Марго и прибежавшая из комнаты Катя смотрели на меня пьяными, собачьими глазами, в которых стояли слёзы. Они, не чокаясь, выпили как на поминках. Ната заревела, словно школьница.
– Вот это ты правильно сказал, Беспяткин. П-п-р-ра-а-вильно-о-о… – дрожащим голосом произнесла голая Марго.
Хохлушка Катя отвернулась и медленно пошла в ванную. Я видел, как у неё на губе выступила капелька крови – настолько сильно она сжала её зубами. Я понимал её и прощал, ибо не ведала она, что творит. Потом я встал из-за стола и похлопал по спине Марго и Ольгу.
– Мне пора. Может, свидемся ещё когда, – сказал я.
– Да оставайся здесь. Куда тебе идти? – вскочила с места Зухра.
– Я должен закончить одно важное дело, Зухра. И за мной заедут, – ответил я.
После этого я, не прощаясь, вышел в коридор, открыл дверь и шагнул в полутьму подъезда. Но всё же, мне пришлось оглянуться.
Зухра стояла в дверном проёме и очень грустно смотрела на меня.
– Почему я не встретила тебя раньше? – словно в каком-то сериале произнесла она шепотом.
– Так надо. Кстати, ты не знаешь девчонок, которых в прошлом году придушили на Опытной? – вдруг спросил я.
– Конечно, знаю. Вика и Машка с 7-го района, – ответила она.
– Короче это… Они ещё там, в пруду. И счастливы, поверь мне. Теперь их зовут Европа и Азия. Когда-нибудь сходи, проведай… – сказал я и нетвёрдо сбежал по ступенькам вниз.
Дверь за мной закрылась не сразу. И я знал почему.
На улице я вдохнул прохладу уходящей ночи и смотрел, как УАЗик с операми выруливал к подъезду. Я стоял спокойно и пытался понять, почему я слышу, как за горизонтом вздыхает солнце, словно ему так неохота вставать в это утро.

0