Да, с моей стороны это было действительно подло – упрекать товарищей в медлительности и нерасторопности. Но.. Время бежало зайцем меж дерев и кустарников. Я видел время, а они нет.
– Беспяткин, ты куда собрался? – спросил Якин.
– Я, пацаны, ухожу в странные миры и миссия моя свята, – ответил я искренне.
– Хорошь нести пургу! Зачем Дрочио тебя искал?
– Вон там в углу, баллоны, – ответил я. – Это пиздец мирозданию.
В это время очнулся Петрик и ринулся, было, к аппаратуре. Грохотов схватил его за шею и посадил возле себя, словно собаку.
– Вы будете жестоко наказаны, – свирепо прошипел профессор. – Сатана уже всё знает, он на подходе. Беспяткин, прыгай!
– Вяжите его к кровати и бегите прочь, – крикнул я моим спасителям.
– Ты, давай тут не выёбывайся. Валим отсюда вместе! – приказал Грохотов.
Я вдруг передумал пронзать пространства и время собственными силами разума. Черт возьми, можно же просто съебаться из плена, подобно человеку, а не бравировать невиданной магией иль что там у меня бурлило в мозгу. Ещё успею раскинуть сознанием, когда придёт час. Мы привязали Петрика к кровати и поднялись на поверхность. Одинокий дом старой ветлечебницы был по-прежнему жалок и нелеп в предрассветном тумане. Мне казалось, что там внизу осталась точка невозврата, по крайней мере, для меня. Но я мог и ошибаться.
Потом мы сели в «Ниву» и Грохотов дал газу.
– Говори, что за дрянь тут творится? – по-журналистски пытал меня Якин.
– Я не виноват. Меня накачали какой-то химией и мои мысли теперь жуткое оружие супротив человечества, – отвечал я.
– Да, накачали тебя сурово. Но врать товарищам – последнее дело, – продолжал допрос журналист.
– Он прав, это страшная беда, – за меня ответил Зуаб. – Бабушка предупреждал.
– То есть, ты сейчас навроде Саурона? Да? – уточнил Якин.
– Гораздо круче, чувак, – ответил я. – Гораздо круче…
– Вот это я хуею… – пробормотал Грохотов с водительского кресла. – А куда мы путь держим?
– Рули на Опытную, к прудам. Там знают… – приказал я в качестве гегемона.

***

Мы вышли на грязный пляжик с поломанным грибком у второго пруда. Да, где-то здесь меня повязали после стрельбы в общаге…
Раннее утро тускло и ненадёжно обозначило мутный водоём. Мокрые ивы проступали словно водяные знаки. Ржавый хлам и баклажки красили пейзаж сквозь белёсый туман. Где-то в кустах боярышника свистела неведомая птица, а в частном секторе бесы заводили мотор классики. Этот звук всегда будет неизменен – как число «пи», но с дополнениями.
Я подошёл к воде и тихо произнес:
– Прудово-о-й.
Среда не изменилась. Я выглядел глупо.
Тогда я взглянул сквазь толщу воды иначе, по-новому взглянул, пронзительно. Прудовой спал в покрышке от трактора «Беларусь», словно младенец в люльке. Русалки лежали в иле, как розовенькие свиньи.
– Вставай, дух! Ты нужен, – направил я посыл прямо в ухо Прудовому.
Тот взвился, словно дьявол, и растопырил когти. Оглядевшись по сторонам, он поплыл к берегу. Там я его и встретил.
– Беспяткин, зачем будишь людей ни свет ни заря? – спросил дух пруда.
– Это что ещё за нечисть? – поразился Якин.
– Я тебе ебало разобью! – кинулся было в драку Прудовой.
Грохотов с Зуабом дернулись чётко по понятиям, но я использовал свою силу и остановил драку.
– Вы, глупые люди, почему всё время вам надо бить друг другу ебало? Неужели в мире нет ничего интересней, чем это самое разбитое ебало? – спросил я, наслаждаясь своим разумом.
Вся компания вдруг расслабилась и виновато смотрела на меня.
– Это Прудовой, он великий дух. А это журналист Якин, водитель мэра Грохотов и наш друг из Заира Зуаб, – познакомил я противоположные стороны. – Нам надо принять решение, прежде чем начнется Последняя битва.
Зуаб кивнул мне, понимая что-то. Остальные ждали. Весь мир замер в ожидании.
– Надо ёбнуть водки, – приговорил нас Прудовой.
Только сейчас до меня дошло. Да только сейчас! Пьянство всегда предворяло бой. Чем сурове пьянка, тем эпичней войны. Без бухла управлять мирами глупо и неприятно. Без водки даже формации менять стрёмно. Прудовой – красава!
– Магазины закрыты, – угрюмо пробормотал Якин.
– Ерунда ваши магазины. Европа, Азия! – позвал дух своих помощниц.
Русалки уж всплыли и смотрели на нас из воды, наподобие илистых прыгунов. Они были милы и забавны.
– Давайте, девочки, нашей ядрёной, что у барыг отняли прошлой осенью, – приказал Прудовой.
Указав на меня, он добавил:
– А этому вот – «Малинового звона».
– На хуй он мне нужен, звон этот? – возмутился было я.
– Нужен, – кратко ответил дух.
Проститутки нырнули в пучины. В это самое время солнце резко и пугающе выскочило из-за горизонта, словно пенсионная реформа. Но мы плевали и на солнце, и на пенсию. И то, и другое уравнялось стаканами. Мы пили серьёзно и навзрыд…
Удивительное дело. Когда я ужрал стакан «звона», в голове моей словно кто-то грамотный сделал генеральную уборку и поставил всё на свои места. Я уже не боялся пронзать миры без повода и всяко там ещё. Я был на своём привычном уровне. Я так давно не пил.
– Ну что, Беспяткин? Ты понял свою ошибку? – спросил меня дух.
– Нет, ошибок не знаю никаких, – ответил я устало.
– На вот, прочитай записочку, – сунул он мне в руку клочок грязной бумаги.
Я развернул бумажку и прочитал вслух: «Не используй силу на Земле – нельзя…»
– Гарри Поттер какой-то, – прокомментировал Грохотов написанное.
– Космос всосёт нас. Бабушка говорил, – добавил Зуаб.
– То есть, когда ты там на матрасе прыгать хотел – это была подстава? – зловеще спросил Якин у Прудового.
– Похоже на то, – ответил тот.
– Петрик призывал меня прыгать. Он дурак, что ли? – спросил я.
– Он не знал. Сатана знал, – сказал кто-то не из нашей компании. И услышал это только я.
Всё встало на свои места. Если бы не мои товарищи, то мирозданию пришёл бы откровенный пиздец. Поэтому, мы выпили ещё. Затем молча посидели и послушали соловья. Дослушать его нам не удалось. Опять, откуда-то извне, раздался противный вибрирующий звук. Перекрывая его, в небе враждебно рявкнуло:
– Уничтожу нахуй!!!